День восьмой 27 апреля.

На выходе из таможенной зоны я ещё раз уточнил, что ближайший пункт пропуска Узбекиста-Таджикистан работает для граждан третьих стран, и выдвинулся в путь. Но сначала хотел посмотреть Мост дружбы, построенный через Амударью советскими строителями. Через этот мост выводили советские войска из Афганистана в 1989 году, через него же отступали остатки афганской армии в 2021. Но самого  моста я не увидел. Пограничники уже готовы были открыть мне шлагбаум на выезд, но я сказал, что афганской визы у меня нет, к сожалению, поэтому дальше не поеду.

Вдоль Амударьи тянется пограничная зона, по которой мне предстояло проехать около 80 км: половину по узбекской территории и половину – по таджикской. Амударья вроде и близко, но к берегу не подойти из-за пограничных ограждений. Населённых пунктов почти нет, только пограничные заставы через каждые 10 км. Тут же проходит ветка железной дороги, тоже наверняка построенной ещё при СССР. По ней за несколько часов не прошло ни одного состава, но можно предположить, что она в рабочем состоянии, т.к. встретился обходчик, простукивающий стыки специальным молотком. Природа здесь довольно своеобразна. Деревьев нет, жёлтая степь с элементами пустыни и небольшие горы. На афганской стороне горы немного повыше.

На пункте пропуска посетителей почти нет. Пограничники с пристрастием шмонают немногочисленные машины.  Два погранца на узбекской стороне минут двадцать изучали мой паспорт. Как я понял, старший из них показывал молодому коллеге всякие тонкости: визы, пограничные штампы, коих у меня за десять лет накопилось достаточно, и прочее. На рентген-машине неожиданно возник интерес к аптечке, которую мне на всякий случай в рюкзак дома положила супруга.  В ней какие-то таблетки, понятия не имею, какие, что-то от вирусов и от расстройства желудка. Каждый раз она мне их кладёт, никогда ими не пользовался. Тут же пришлось прочитать у всех названия и объяснять, что это не наркотики. На узбекской стороне удалось пополнить запасы воды, а на таджикской – поменять 5000 рублей и остатки узбекских сумов на таджикскую валюту сомани.

Дорога ожидаемо испортилось. Немногочисленные машины проезжали 3-4 раза в час. В основном - такси, перевозящие местных жителей, зачем-то решивших съездить в соседнюю республику. Местами встречались песчаные перемёты дороги длиной несколько десятков метров, которые приходилось проходить пешком. Пока ехал вдоль границы, дважды проколол колесо. Первая проблема была в том, что запасные камеры у меня кончились и пришлось клеиться. Вторая проблема – жара около 30 градусов и отсутствие тени. Всю воду я выпил, пытаясь экономить последние глотки. И вот на выезде из пограничной зоны, когда впереди уже виднелись деревья и крыши домов, встречают меня доблестные таджикские погранцы с очередным своим шлагбаумом.

- Парни, дайте воды!

- Сейчас дадим. А ты нам дай свой телефон. Нам позвонили, что ты фотографировал пограничную заставу. В этой зоне вообще фотографировать запрещено.

Налили они мне в бутылку воды, а заодно стёрли Амударью и всё, что я нафотографировал за последние четыре часа. «Дальше, - говорят, - можешь фотографировать всё, что хочешь».

В итоге Амударья у меня осталась лишь в воспоминаниях, а за первую половину дня сохранилось только фото с интересным розовым кустом, какие цветут в тех краях.

 

Дошел я до посёлка, купил в магазине попить и поесть, нашёл тень и стал клеить камеры. Что-то успешно, что-то не успешно. Где-то через час смог выехать дальше. Дорога в этом межвежьем (или змеином)  углу была, пожалуй, хуже чем даже в Карши два дня назад. Ехать быстро не получалось при всём желании.

Зато на недостаток общения жаловаться не приходилось. Местные жители, едущие в попутном направлении на мопедах и на автомобилях, желали пообщаться прямо на ходу. На остановках тоже. Говорили, что да, дороги у нас плохие, но ты, мол,  не переживай, дальше, километров через сто,  они станут гораздо лучше. Предлагали зайти к ним поесть и даже переночевать. Сказали, что скоро город Шаартус, где есть гостиницы, даже сказали как их там найти, более того, на подъезде один таджик на мопеде сопроводил меня прямо до гостиницы. Что примечательно, по-русски здесь говорили в целом гораздо лучше, чем в южном Узбекистане. Совсем молодые разве что и совсем старые меня не понимали.

В гостинице за 15$ мне выделили огромный номер, метров, наверное, на 70. Я принял душ, переоделся в цивильную одежду и пошёл посмотреть городок. Пофотографировал парк, людей, поужинал.

На трёхэтажном здании светилась надпись «милитсия», которую я тоже сфотографировал. Милиционер с автоматом на входе меня тут же остановил и пригласил на беседу. Нельзя, оказывается,  важные объекты фотографировать. Посмотреть на меня сбежалось весь местный милицейский контингент, включая начальство. Потом пришёл оперативник к увёл меня в кабинет для беседы. Не понимаю, что вызвало у них подозрение: неужели они не видели туристов в своих краях и все чужестранцы, фотографирующие здание местного отделения милиции, у них автоматически воспринимаются как потенциальные шпионы и диверсанты. Полчаса я беседовал с оперативником, показывал фотографии, доказывая, что я действительно приехал из Узбекистана, своим ходом.  «Видишь, - говорю, - с границы у меня нет ни одной фотографии. Я знаю, что там фотографировать нельзя. А здесь милицию сфотографировал просто на память, потому что у нас в России вместо милиции теперь полиция».

Оперативник долго кому-то звонил, вероятно пробивая меня по базе, и, наконец, изрёк: «Ладно, брат Илья! Вопросов к тебе у меня больше нет. Можешь идти. Хорошей дороги тебе. Но фотографию с милицией ты всё-таки удали». Я удалил, после чего мы расстались.

День девятый 28 апреля.

В последний ходовой день мне предстояло добраться до Душанбе, проделав около 200 км. Сначала я доехал до городка Кабодиён. Местные жители бурно радовались, узнавая, что я из Екатеринбурга.  «Здесь половина города, брат, у вас на заработках побывала». Предлагали заходить, быть гостем. Но в гости я не пошёл. Вместо этого подошёл к милиционеру и выяснил. Что плохая дорога тянется ещё 50 км до городка Колхозабад, а дальше уже отремонтированная. Я рассудил, что лучше сейчас миновать 50 км плохой дороги на такси чем вечером – 100 км хорошей, и попросил милиционера помочь мне. Он тут же подвёл меня к дядьке-таксисту. Тот помог сложить велосипед в багажник, мы подождали ещё пассажиров и поехали в Колхозабад.

Далее и до самого Душанбе дорога была восхитительна! На отдельных участках есть полоса для велосипедов-мопедов и прочих мелких участников движения, которая расположена чуть ниже основной проезжей части. Мусора на обочинах нет, потому что местные дорожные службы  ставят на через небольшие интервалы очень удобные урны, а пользователи дорог ими активно пользуются, не позволяя себе выкидывать из окна на дорогу мелкий мусор. 

Доехав до города Курган-Тюбе, я пообедал. Первый раз за всю поездку мне удалось поесть плов. В Узбекистане мне многие рекомендовали попробовать плов, но я его не нашёл ни в одном месте, где останавливался, хотя везде спрашивал.

Потом, проезжая через реку Вахш, с удовольствием искупался. Река бурная и относительно чистая. С моста в реку прыгают мальчишки.

Дальше пошёл подъём на перевал. Километров двадцать вкручивал в гору. Наслаждаясь приятными видами.

Потом с горы выдал самый скоростной участок за всё поездку, а возможно, и вообще за всё время. Проехал 12 км со средней скоростью 52 км/ч. Что ещё раз говорит об отменном качестве отдельных участков таджикских дорог.

Под вечер прибыл в Душанбе, купил в хозяйственном магазине стретч-плёнку, чтобы упаковать велосипед к перелёту, и пошёл искать гостиницу.

Тут случился последний прокол колеса, который мне уже было нечем ремонтировать (последнюю заплату из ремкомплекта я извёл днём). Поэтому я пристегнул велосипед в людном месте и отправился уже пешком искать ночлег. Сначала пришёл по карте в какой-то район, где никакой гостиницы по факту не оказалось, после чего поймал такси и поехал в центр. Где их точно много. Остановился в  самом дорогом за всю поездку отеле за 70$. И обнаружил, что местных денег у меня практически не осталось. Точнее, мне хватало на такси, чтобы доехать до велосипеда и обратно, и на следующий день – до аэропорта. На ужин уже не хватало.

Я больше часа ходил по центру Душанбе, пытаясь найти либо обменный пункт, либо заведение, готовое принять оплату казахской MasterCard, не найдя ни того, ни другого, в продуктовом магазине попросил барышню решить как-то вопрос оплаты рублями. Она позвала босса, который обменял мне 1000 рублей на 100 сомони.

Уже поздно вечером доехал до велосипеда, прямо на лавочке собрал его, обмотал плёнкой и поехал в гостиницу спать. На следующее утро улетел прямым рейсом домой в Екатеринбург.

И вот уже три дня наслаждаюсь прохладной погодой и демонстрирую знакомым лютый загар, который успел набрать за десять дней. На голове видны отчётливые следы от велосипедного шлема в виде полос загара в местах, где у шлема имеются щели.